вечерами у костра стало шумно.
... взявшись за руки, все встают в круг и поют "ом"
официальная часть заканчивается ужином и недолгой паузой тихих разноязычных разговоров.
потом - ага, вот, сейчас, наконец (общее оживление) - несколько трубочек марихуаны, пущенных по кругу...
...изменившиеся голоса... изменившиеся смыслы... один из которых (обычной вполне фразы) вызывает фырканье и первый заразительный хохоток... - пауза покачивающейся бессмысленности... тему подхватывает Демус, громким, вдруг давшим петуха голосом, переходящим в задыхающееся гоготание -
и, готово: судорожное, кривящее рты, отирающее со лба пот веселье.
похихикивает Дина - мелко тряся плечами и прикрывая ладошкой рот - стуча кулаком по колену, ржет Демус - стеснительно смеется Ваня - поначалу чуть снисходительно, потом втягиваясь - москвичи - и под конец совсем диким, с повизгиванием, смехом - вызывая новый шквал поутихшего было восторга - заходится Рита...
не понимающие причин веселья иностранцы сначала растерянно улыбаются, неуверенно посмеиваются, потом - уходят в типи к Гайе, обсуждать шаманов и энергии - за ними верный Хел.
иду спать и я.
* * *
кроме сменяющихся еженедельно двух бригад, на ферме ночевали еще пастухи, гонявшие по окрестным горам табуны лошадей - и заезжавшие частенько к нам. Как-то вот к ним приклеилось - ковбои.
одетые в камуфляж (в который вообще была поголовно одета мужская половина Кайтанака), поджарые, молодые парни, вне седла выглядевшие как-то сиротливо - они были дружелюбны, несколько раз помогали довезти на своих конях тяжести, угощали травой - местной химкой, но держались сдержанно - посмеивались себе в стороне - хотя наблюдать за городскими чудиками им было явно любопытно.
другое дело Ваня...
* * *
"Отец-то алтаец был - а мать русская. Только - отца я, однако, не видел в детстве совсем. В тюрьме отец сидел. Потому по-алтайски не умею."
"Так у вас тут, в Усть-Коксинском - русские ж больше?"
"А мы-то раньше в Усть-Канском жили, там алтайцы. Как малой был, в интернате - били маленько..."
"Чего били-то?"
"А что по-ихнему не знаю"
Вечер, стемнело и подморозило. Мы сидим у костра, где пока тихо - еда еще не готова. В стороне стоят двое ковбоев с фермы - Андрюха, с которым мы познакомились, когда он на лошади перетаскивал нам шесты для типи - и еще один, незнакомый. Переговариваются о чем-то, посматривают. "Давайте, к костру, замерзнете!", зову их я. - "Не, мы привычные..." - смеются...
кони переминаются - под копытами похрустывает замерзшая трава.
"Значит, отца не видел?"
"Как не видел? Он-то вышел потом. Охоте учил. Охотник я. Тут зверья много..."
- и рассказывает про зверей, и какую-то хитрую ловушку на медведей - и если поначалу слова приходилось из него вытягивать, то теперь он позабыл про стеснительность - рассказывает интересно...
"Ваня, а шкуры медвежьи есть у тебя?"
"Нет, нету. Нельзя это"
"Почему нельзя?"
"Батя запрещал. Говорил - как убьешь медведя, то шкуру либо оставь, либо другому подари. А то медведь придет... - Вон ту гору видишь?"
"Да"
"Я там зимой ночевал как-то, в январе, как ушел далеко, на медведя... Минус двадцать пять было, однако. Пень старый нашел, выгреб из-под снега - поджог. А как пень прогорел, уголь под землю по корням пошел - и земля теплая. Я на нее ложусь, полиэтиленом накрываюсь... можно спать.... с утра вот только попрыгал маненько...".
Демус с Халилем несут к костру котел - все встают - и становятся кругом, держась за руки. Петь "ом". Ваня поспешно отступает назад, чтобы не мешать.
"давай ты - тоже?", протягиваю ему руку я. Помявшись, он встает в круг.
вообще-то петь вместе мне нравится, особенно когда круг узкий и можно смотреть в огонь - нравится, когда дрожащие, скачущие голоса вдруг начинают переливаться - и иногда совпадают - а особенно минута общей тишины после, когда слышны только огонь и лес - но сейчас я отвлекаюсь и посматриваю на Ваню, с любопытством...
он стоит неподвижно и молча.
и потом, когда все снова рассаживаются, спрашивает:
"Это, значит... сосредотачиваться надо и в костер смотреть, да?"
"Ну... в-общем... - да", с удивлением отвечаю я.
"А мы.. это... когда в лесу воду перейдешь, ну... речку... то ленточку вешать надо. На дерево. И посидеть... А если водка есть, то на землю пролить... уважение сделать, значит..."
"А это у тебя тоже от отца?"
"Да не знаю... делают у нас так... А еще я молитву на ночь читаю - матушке Пресвятой Богородице..."
"Так это ж разные вещи - когда ленточки и матушка богородица?"
"Не знаю... так у нас делают..."
и вдруг, посмотрев на Гайю, лежащую у костра напротив, он громко кричит:
"Эй, Гайя! Слышь, Гайя! Как дела? Чего грустная такая?"
"He is asking what's wrong - why are you looking so sad?"
"Oh, tell him I am tired"
"Устала, говорит"
"А классная девчонка Гайя! Не, ну классная девчонка!"
у костра уже хохочут - начинаются трубочки и анекдоты... Ковбои оживляются, подводят коней поближе к костру и тоже разговаривают, изредка резко похохатывая - друг с другом. Иностранцы сгрудились в сторонке и обсуждают завтрашний поход в Кайтанак, восстановить запасы марихуаны и купить бананов, по которым тоскует Фло. Я начинаю подумывать о типи, вот разожгу сейчас костерок и, может почитаю еще немного, при прыгающем по странице свете свечи... или речку послушаю...
"а вон еще... анекдот расскажу!", и Ваня, стесняясь, запинаясь - но уловив уже знакомую пацанскую волну - вот, теперь можно, теперь и я. - "Короче, нахуй, пошел, нахуй, мужик на охоту, и жена, нахуй, ему говорит - " - и рассказывает что-то такое совершенно чудовищное, похожее на сказки южноамериканских индейцев из попавшейся мне как-то книжки, как мужику отрезало голову - а голова, нахуй, и говорит...
общее молчание - только вежливая Настя всхахатывает пару раз... Ваня смущается и замолкает.
"ну, ладно, я - спать", прощаюсь я, поднимаясь. "Ты, если чего, заходи - я вон там, у речки живу"
"ты это... слушай... приходи на ферму завтра часам к пяти - у нас корову колоть будут... я тебе мяса дам... и... коготь медвежий подарю..."
"Спасибо, Ваня - спокойной ночи - good night..."
* * *
через день, на закате, вернувшись из Кайтанака, с забитыми коноплей рюкзаками, вином, бананами, конечно, и прочим - плюхнувшись у костра на один из камней, Фло громко объявляет:
"They are all crazy in the village! Да они все там ебнутые, в этой деревне! Everyone of them, just fuckkking crazy! - Одинаковые пьяные уродцы, и даже дети ничем не отличаются от стариков - Dunno why - probably, incest - не узнаю уж отчего, скорей всего - кровосмешение... "