На бывшей границе стоит покосившийся деревянный сарай с надписью CD-DVD. В веселом удивлении, мы притормаживаем сфоткать, но сидящий возле продавец при виде камеры вскакивает и бежит к нам, крича: “Zabranjeno!” – Фотографировать нельзя. Видать, важный стратегический объект…
Яйце, первый мусульманский город на нашем пути – где, действительно, было несколько женщин в глухих платках (пьющих под навесом кафе кока-колу), и хитро закрученная арабская вязь на стене маленькой домашней закусочной, где нас сразу предупредили, что, вот, алкоголя не держим – и вообще, говорим не на сербскохорватском, а боснийском…
а в остальном совершенно европейский городок, только очень раздолбанный - где церквей и мечетей поровну - и мы, мимо шпилей, развалин и чьих то заборов лезем по ступенькам в гору, где крепость...
жарко вот, только…
* * *
Jajce – Gornji Vakuf - Prozor.
целый день, мимо очень красивых гор - и очень бедных деревень
– иногда утыканных мечетями, иногда – церквями; иногда - разрушенными мечетями, иногда - сожженными церквями –
где-то на рекламном щите поднимал руки в мусульманской молитве осанистый дядя в тюрбане («Дни бошняцкой культуры в Сараеве»)
в следующей деревне реалистично выполненный католический Иисус в терновом венце спрашивал «За что вы меня так ненавидите?» - а на деревенской околице самодельная табличка ехидно предлагала свиней, оптом -
мимо проносились кладбища с крестами разных очертаний, надписанными то латиницей, то кириллицей – или уставленные мшистыми каменными столбиками, с арабскими закорючками на самых древних –
а люди везде выглядели одинаково.
* * *
Prozor – Ramsko jezero.
Рамское озеро – сверкающее в закатном солнце, пока мы спускаемся к нему с перевала, с кляксами темно-зеленых островов… Но, ближе, оно оказывается слишком обжитым – на противоположном берегу вроде бы дико и лес, но попробуй-ка туда попади, на тот берег, дороги не видно
«Эй, отец!», кричу я приоткрыв дверцу загорелому седому человеку в белой рубашке. «Как на тот берег выехать, переночевать?»
«Эээ… А откуда ты?»
«Они – французы. Мы – русские»
«Русские! Так нас же с вами вместе двести миллионов!!! А ну погоди-ка…»
(«Серб, что ли?», думаю я, покосившись на явно мусульманскую деревню, с мечетью. «Про двести миллионов это ж сербы обычно…»)
и он заходит в гараж, заводит машину, и едет с нами, показывать дорогу – долго, сначала по асфальту, потом малозаметным проселком, круто вниз –
«Все, дальше не могу, машина не проедет – а вам еще минут пятнадцать вниз…»
мы останавливаемся попрощаться…
«Hvala ti puno, спасибо – тебя как зовут-то?»
“Mujo… Musliman”
“Drago mi je…”, спешу сказать я, чтобы замять странную неловкость, прозвучавшую в этом «мусульманин» - хочется даже сказать: я ж не об этом спрашивал, но будет еще глупее – в общем, пожав ему руку и как-то неловко похлопав по плечу, я прощаюсь…
. . .
вниз мы скатились быстро, хотя и с временами подкатывающим ужасом – торчащие посреди камни тропы несколько раз шкрябают по дну – зато там, внизу, подходяще: высокий, совершенно безлюдный берег, с просторным видом на озеро -
с дровами было так себе, но по пути мы удачно догадались забросить в автобус несколько длинных коряг – на сегодня хватит
на ночной костер на самом краю обрыва, сыплющий на ветру искрами вниз, к озеру…
. . .
 |
 |
место оказывается настолько удачным, что мы решаем остаться еще на полдня, постираться в озере, искупаться, и вообще отдохнуть…
похоже, наш путь в Сараево затягивается, лениво думаю я, развалясь в исчезающей к полудню тени автобуса. Ну, и отличненько.
. . . на обратном пути, мы заворачиваем в деревню, попрощаться и купить поесть – Муйо нет, но за прилавком его магазина стоит жена. Услышав, как Манон пытается по-английски спросить шиповникового чая, она зовет сына, подростка лет пятнадцати, неплохо говорящего на английском – оказывается, всю войну семья провела беженцами в Мюнхене, и школу он заканчивал там – а потом, скопив денег, они вернулись в свое село, купили магазин…
попрощавшись, мы отъезжаем метров на триста в сторону, но сквозь шум мотора слышим голос муэдзина, с деревенской мечети – Жан-Батист останавливается и глушит мотор…
… гораздо красивей, чем в Турции, может, из-за славянского произношения арабских слов…
за спиной у нас старое мусульманское кладбище, впереди деревня, озеро, и далеко разносящиеся по нему звуки пения...
* * *
Ramsko jezero – Prozor –
Jablanica
… и снова теснящие узкую дорогу горы, и быстрые реки, и лесные пожары…
приятно, конечно, ехать на своей машине, но все-таки… Босния оставалась за окном, а в голове у меня была Франция.
… За Ябланицей, найдя на карте походящее озерцо, мы поворачиваем на юг - и долго поднимаемся в горы, мимо деревень, отмеченных следами сильных боев, уже непонятно кого и с кем – изрешеченного здания санатория, с бетонной чашей с обвалившимся краем на крыше; пластиковых лент с надписью «Мины» вдоль дороги; а на перевале стояла на возвышении пушка, обернутая в сторону, откуда мы приехали…
озерцо, выглядевшее на карте таким заброшенным, оказалось безнадежно испорчено кемпингами и турбазами, и мы едем дальше, вдоль впадающей в него реки,
сворачиваем с дороги на окраине деревни, и спрашиваем пастуха, гонящего коровье стадо домой: «Нельзя ли тут у вас переночевать?» - пастух, подозрительно царапнув нас глазами и помедлив, все же бурчит: «Нуууу, можно» - и мы, переваливаясь по каменистому полю, заезжаем в растущий над речной отмелью сливовый сад, где утром будет тенисто и солнце не разбудит… Это место, несмотря на близость деревни и проходящих иногда берегом удивленных нами рыбаков, оказалось самым красивым нашим ночлегом.
немного подуставшие от разговоров за день, мы с Юлей оставляем французов в саду и отходим посидеть на берегу...
зеленый луг и полоса белой гальки вдоль реки… нежный абрис
невысоких зеленых гор на горизонте… увертливая быстрая речка… - и чувство странности
и нездешности. Это могла бы быть Патагония какая-нибудь… красивое вранье, на
самом деле о Патагонии я не знаю ничего, кроме звучного имени
убаюканные журчащей водой, мы сидим у реки, пока не начинает совсем уже темнеть – а потом поднимаемся в сад, где уже горят свечи вокруг расстеленного на земле одеяла, и откупорена бутылка черногорского вина…
и мы, короче, еще пару часов режемся в карты.
