Застрял я там по многим причинам. Одна из самых важных, это что наступала осень, ехать зимовать в надоевший Нант, с его машинами, серой зимней Луарой, раздачами бесплатной еды, скученностью и замкнутостью тамошней русской общины, новостройками и арабами, было неинтересно совершенно. И очень хотелось пожить в настоящей срединной негородской Франции, среди гор, озер и редкого человеческого жилья.

И место для этого было очень подходящим.

Но все же - окончательно я понял что хотел бы здесь остаться, когда в первый же вечер Маша повела меня на крышу недавно достроенного храма. Оттуда я увидел всю панораму окрестных холмов, с виднеющимися на горизонте двумя конусами потухших вулканов Пюи-де-Дом, с разбросанными изредка пригоршнями хуторов и деревенек, и с такой ошеломительной тишиной, что я почувствовал что в этих местах что-то есть. То ли ламы чего хорошего намолили, то ли место само своим нечеловеческим спокойствием так вставляло.

Только вот жить в волонтерском общаке не хотелось совершенно. Но и эта проблема разрешилась совершенно волшебным образом - разок я отправился выпить пива в баре в Сан-Прие, гляжу - а за соседним столиком сидят Симон с Ришаром из Боста. Ну мы и забазарили - туда-сюда, вот, стало быть, хотел бы пожить подольше, но хочется поотдельней, а в палатке скоро уже холодно станет. И Ришар вдруг говорит что скоро уезжает и что мы можем остаться жить в его караване (caravan - это так называется туристический прицеп-домик). Обрадовался я ужасно.

Теперь у нас был свой маленький дом, отдельный угол в месте оголтелого коммунарства (да-да, потом уже через несколько месяцев несколько раз на общих "комсомольских" собраниях отдельные товарищи делились своей тревогой что вот некоторые заныкавшиеся по караванам не живут не фига общими интересами коллектива).

Вот около этого озерка и стоял наш караван (фото, кстати говоря, середины декабря. Хотя это конечно нетипичный день, солнечный и теплый). За березкой видно караван нашего соседа, Эрика, наш не впидно, он слева. Красные точки под водой, рядом с плавающими опавшими листьями, это здоровенные и ленивые красные рыбы. Ими этот прудок кишит, будто здоровенный котел с ухой. Но никто не ловит, и даже не купается - как-то в жарком сентябре, когда я еще работал в саду, я плюхнулся в этот пруд потому что неохота было ждать очереди в общий душ, и мне было с важным видом сообщено что купаться там совершенно никак нельзя, поскольку это место обиталища нагов - водяных духов, и что вообще Гендюн Ринпоче (тибетский дедушка, основавший этот монастырь) договорился со всеми живыми существами и духами этого места, что люди себя будут вести хорошо, ну а они в свою очередь тоже не проказить.

По этому поводу даже мышей, пойманных в особую гуманную мышеловку, не убивали, а отвозили на машине подальше в поле и выпускали.

Когда на меня нападали приступы человеконенавистничества, благодаря постоянному галдежу суетливых буддистов (а это странно, но факт, буддисты там ужасно суетливы и шумны), я любил на рыб этих смотреть. В теплые дни они плавали у поверхности, нежась на солнышке и выискивая корм среди водорослей и опавших листьев. Несмотря на все обещания Гендюна Ринпоче, людей они шухерились страшно, и наблюдать их вблизи можно было только сидя неподвижно. Даже сфоткать их поэтому толком не удалось, один взмах хвоста.