Нант это история долгая, потому как прожили мы там довольно долго, а фоток вот мало. Потому что все же снимать леса, горы и деревни гораздо интересней, да и это часть Франции, честно говоря, не самая моя любимая. Она северней гористого средиземноморского Юга, и южней старинной крестьянской Бретани, получается не туда и не сюда. Впрочем, это тогда. Сейчас, вспоминая Нант, я понимаю что это был городок неплохой в общем-то, куда красивей многих других. И самое главное, достаточно небольшой (300 тысяч народу), просто наверное я слишком долго там прожил, как раз до тех самых пор когда глаза перестают замечать хорошее вокруг, а неглубоко царапают по обыденности.

А раз история долгая, то и начать ее можно издалека - первый раз мы попали туда возвращаясь из Испании, в 99-м. Вначале нас по длинной дуге через весь Юг Франции, почти без остановок (не считая довольно дикой истории происшедшей в Перпиньяне, около границы), пронесло до Парижа. И там, пошатавшись пару дней и одурев от столичного многолюдия, я принялся названивать в Нант Алику, которого не видел уже два года. Он сказал "Приезжайте!" и сходу стал рассказывать что никаким стопом ехать не надо, а можно залезть в скоростной TGV (в среднем 150-200 км/час, с одной остановкой в Анжере), объявить контролерам что билета нет и дать любой адрес для штрафа, типа во Франции гуманность и все такое, и не высаживают, и полицию не зовут.

Так мы и сделали. Все в общем-то получилось, с той разницей что на нантском перроне нас ждали двое крепких дядей в гражданском, с медальончиком "Police routiere". Потребовав паспорта, они проверили визу (которой осталось еще на неделю примерно), а потом переглянулись и стали беседовать по душам (по-английски, французский у нас тогда был примерно на уровне "Трех мушкетеров", дортуаров-будуаров-тротуаров-писсуаров и же-не-манж-па-сис-жур)

" К кому едете?" Ответ на этот вопрос мы подготовили заранее. Мучимый иллюзией, что Алику с Олей за нас что-нибудь будет, я собрался стоять насмерть и явок не сдавать. Но у Маши был адрес буддистского центра в Нанте, и я рассказал жалостливую историю о злых парижских ворах, лишивших нас денег, и о том что мы едем к братьям-единоверцам, которые помогут.

"А, так вы эти", захихикали менты и стали препотешно изображать всякие молитвенности, сложив руки и бурча себе под нос что-то вроде "Ум-гмгм-няу-няу".

"Эти!", радостно подтвердил я.

"Ну а Ельцин-то у вас как, сильно пьет?"

"Бухает как черт!", я обрадовался еще больше, поняв что ничего плохого уже видимо не будет.

"Ну давайте, идите. Только (с совершенно серьезным видом) как приедете домой, оплатите штраф! (Суя квитанцию штрафа, в которой в графе адрес стояло "Moskva". Ответственный документ). И не забудьте помолиться за французскую полицию!"

Я пообещал поставить с десяток свечей Аллаху вместе с его соратником Акбаром.

И вот мы очень радостные и на свободе, в Нанте, в 11 вечера, и ничто нам не мешает добраться до Алика и хорошенько расслабиться. Кажется. На трамвайной остановке, что напротив выхода из вокзала, на вопрос "Шоссе де ля Мадлен?" нам отвечают неопределенно "Par la!", махая рукой куда-то в сторону центра. И мы идем вдоль трамвайных рельсов (не зная еще как это легко во Франции, ездить без билета). С тяжеленными рюкзаками (в которые напиханы были, например, найденные на помойке в Испании куски замши и меха, для всякого рукоделия, купленный на барахолке около Бенефисио за смешное количество песет теплейший зимний свитер - на улице было примерно плюс сорок и все смотрели на меня как на полного придурка, и куча подобных нелепостей). Но настроение у нас очень даже ничего, особенно когда мы добираемся до парка перед замком в центре города (смотри фото наверху) и садимся там на скамейку перед подсвеченным разными светами фонтаном, с жестяными крутящимися в водяных струйках клоунами, достаем дыню и бутылку вина, купленные на парижском вокзале Монпарнас, и выпиваем и съедаем их разглядывая замковые стены. После безумного Парижа очень тихо и спокойно.

Но время уже к двенадцати, и нам неплохо бы добраться до Алика. Немногие встреченные люди показывают в самые разные направления, один даже сказал что это недалеко от пришвартованного на берегу Луары крейсера Аврора (как мы потом прозвали его) - теперь я наверняка знаю что это совсем не там. Но, может быть, дело в моем мушкетерском французском того времени.

Рюкзаки начинают мучительно тянуть плечи. И совсем лихо становится, когда, по указке одного из знатоков Нанта, мы переходим реку и оказываемся в темнейшем и дремучейшем районе, где нет жилых домов, баров где можно было бы кого-нибудь спросить, нет ничего кроме фабричных заборов и здоровенных домов с потухшими окнами. Делать нечего. На маленьком перекрестке со светофором я встаю в засаду (0 часов 30 минут). На красный свет останавливаются всего две машины. Я подбегаю к первой и стучу под закрытому стеклу. Внутри сидит женщина и смотрит на меня с ужасом. Я показываю знаком, открой, дескать. Она помахивает пальцем, типа, не-не, меня не проведешь. "Merde!" ору я мушкетерское словцо, которое наверняка понятно. И бегу ко второй машине, и на полпути вижу как оконное стекло с готовностью опускается. И там (ужас) сидят двое тех самых полицейских, только что отпустивших парочку странных безбилетников при достаточно подозрительных обстоятельствах, и увидевших через час их же кидающимися на машины честных французских гражданок с агрессивными намерениями, оскорбляющими их словесно, что наверняка запрещено дюжиной законов французской республики. Тот который у окна встречает меня мрачно фразой:

"I KNOW YOU!"

Вообще-то по жизни я скорее тугодум, но контакты с поли(мили)цией вызывают всплеск мыслительных способностей, это уж точно. Так: имеется два мента в самой худшей своей фазе поймал-хватай. Задача: изменить программу на полиция-друг и защитник граждан. Способ:

"Ах как я рад что вас встретил! Мы уж и не знали что и делать! Но вы-то точно сможете подсказать - где же тут шоссе де ля Мадлен?"

"Эээ, гхм" (все же существует такая штука как инерция) "Ну, это совсем не здесь... " и, с воодушевлением, "вам необходимо вернуться через мост, потом направо до пляс де ля Коммерс, потом снова направо по трамвайным рельсам, и там улицы немножечко расходятся..."

"Спасибо вам огромное!", и хватаю рюкзак и спешу поскорее убраться оттуда, от греха.

И вот проделав два предложенных поворота, мы стоим около трамвайной остановки, на которой написано "Hotel Dieu" (гостиница Бога?) и пытаемся сообразить что дальше. И тут происходит очередное чудо - около нас останавливается машина, оттуда высовывается человек и спрашивает не ищем ли мы чего и как он может нам помочь? видимо около господней гостиницы витают ангелы-хранители - и минут двадцать возит нас на машине по нантским улицам, пока не обнаруживается что шоссе Магдалины (Мадлен) начинается в ста метрах от той самой остановки. И он оставляет нас около нужного дома.

Мы подходим к воротам и видим разрисованный в растаманские цвета почтовый ящик с надписью "Oleg Drobinski, Dmitri Khramtsov". И очень радуемся. А зря. На мои призывные вопли из окна второго этажа высовывается круглощекая вьетнамская рожа и на ломаном английском и сообщает что всем надо немедленно уходить, потому что все русские в Испании, все русские на каком-то таинственном Malachoff и их вообще-то никогда тут не будет и слава богу потому что c`est pas bon и вообще. Musique - c`est bon, а тра-ля-ля и топ-топ-топ (издавая чудовищные звуки и топая ногами) c`est pas bon!" (время 1 час 30 минут).

Мне уже ужасно все это надоело, и я хочу просто спать. Оглядываюсь вокруг и не вижу ничего что мешает нам сделать это прямо тут - маленький закрытый дворик, и травка. Но нет - услышав мой вопрос, вьетнамец начинает вопить вдвое шибче. "Нет! Нельзя! Это мой сквот! Уходите!" (1 час 50 минут)

Ну ладно, в общем, я вспомнил что у меня есть телефон Алика, дозвонился, он приехал и забрал нас (в 2 часа с хвостиком минут) в район арабских новострок (тот самый Малакофф), где, оказывается, они получили "социальную" квартиру, из-за рождения ребенка, а на сквоту никого не было потому что Митя оказался в Испании.

И пора наконец мне сделать вид что я пишу подписи к фотографиям. Вообще, этот словесный понос объясняется тем, что я два месяца переводил книжку которая меня огорчила. И закончил вчера. Надо же хоть как-то отыграться?

Да, фотографии вот:

Это центральная улица улица Нанта Cours de Cinquante Otages (улица пятидесяти этажей) (1). Название такое нелепое, потому что там в шестидесятые, во времена архитектурного помешательства, построили здоровенную дуру - Tour Bretagne (Бретонскую Башню), высотой именно в 50 этажей. Чем неслабо изуродовали город. Здесь ее, слава богу, не видать, пропала в солнечной восходной ослепительности, чем эта фотка так и прекрасна. Хвалю ее с чистой совестью, потому что она не моя, а Артура Хачатуряна, работавшего в нантском лицее ассистентом по русскому языку. Более половины фоток на этой странице также его. А у меня самого тогда и фотика-то не было.

(1) Это смешная ошибка, о которой мне сказали совсем недавно. На самом деле, otage - это "заложник или мученик", и улица называлась "Проспект Пятидесяти Мучеников" (какая-то старая история), а мне когда-то послышались эти "этажи", да так и остались в голове, хотя слово "otage" я прекрасно знал.

Продолжение